Рогора. Дорогой восстания  - Даниил Калинин

– Думаю, не так и много.

У восседающего в седле Аджея брови поползли вверх.

– Действительно! Не так и много! Каких-то сорок тысяч, вдвое больше, чем у нас!

– Не согласен. У нас, считай, относительно боеспособно все войско, по крайней мере большая его часть бывала в деле, а всех новобранцев мы старательно готовили и щедро разбавили пополнение ветеранами. Так что каждое наше подразделение – обрати внимание, четко организованное и структурированное – является вполне боеспособными. Якуб же может рассчитывать примерно на четыре тысячи гвардейцев-гусар, около одиннадцати тысяч дворянского конного ополчения и восемь тысяч фрязей наемников. Еще тысяч семнадцать – это малообученный сброд, представленный в основном вчерашними кметами. По численности боеспособных воинов мы практически равны!

– Правда, конницы у них вдвое больше, а боеспособной пехоты… мм… практически столько же, сколько и у нас. Жаль, мы своих фрязей отправили на кордон – толку-то от них на границе со степью?

– Ты «округлил» две тысячи воинов?! Хм… Ладно, Аджей, я понимаю тебя, понимаю твою правоту и поэтому выбрал местом будущей битвы именно это поле. Лехи не смогут реализовать свое преимущество ни в коннице, ни в пехоте, штурмуя наши укрепления в лоб. Что же касается перекупленных наемников, их переход на нашу сторону был продиктован безвыходностью ситуации. На этом же поле они, чего доброго, могли бы вновь сменить хозяина. И да, на кордоне их навыков недостаточно даже для банального выживания, но ведь они все же умеют драться, знают, за какой конец брать клинок. Всяко лучше, чем неумехи кметы, которых надо готовить долгие месяцы.

– Допустим… А если противник сметет укрепления огнем артиллерии?

– Ты разве забыл, что лехи предпочитают лихую атаку тяжелой кавалерии, считая пехоту и пушкарей лишь вспомогательной силой? Впрочем, ты опять же прав, поэтому к полю развернута наша самая дальнобойная артиллерия. Посмотрим, получится ли у них хотя бы просто вывести свою артиллерию на позиции!

Как и предполагалось, бой начался с взаимной перестрелки. Рассыпанные по полю торхи начали метать стрелы, сконцентрировавшись в первую очередь на пехотном ополчении, неспособном адекватно ответить. Какое-то время кочевники безнаказанно расстреливали пешцев, однако полководцу противника – брату королевы и новому гетману запада герцогу Алькару (Якуб не решился лично возглавить армию, и с войском он пребывает в качестве венценосного наблюдателя) быстро надоело терять людей просто так, а может, взыграла знаменитая ванзейская гордость. Так или иначе, но рассыпанных в поле степняков стремительно атаковали до тысячи легких улан, ударивших яростно и дружно. Торхи не смогли даже встретить атаку противника – стройный клин улан в клочья порвал полумесяц степняков в считаные минуты. Степняки в спешке бежали, провожаемые восторженным ревом противника.

Впрочем, именно такое развитие событий в начале боя я и ожидал (может, с не столь значительными потерями торхов, но все же), так что кочевники беспрепятственно миновали позиции пехоты, а вот зарвавшиеся уланы попали под встречный залп стрельцов, в одно мгновение потеряв сотни две бойцов. Остатки их в панике отступили, и теперь поле огласилось победным улюлюканьем уже моего войска.

Оценив мой первый ход, противник (именно так я решил про себя именовать Алькара) столь же ожидаемо бросил в лобовую атаку значительные массы пехоты, не менее четырех тысяч человек. Плохо обученные и вооруженные лишь перекованными косами, ножами да топорами, они не представляли для моих воинов ровным счетом никакой опасности, разве что могли снести рогатки, а последние неоценимы при отражении кавалерийской атаки.

И потому я не стал дожидаться, пока вчерашние кметы доберутся до наших передовых позиций, а сам двинул пикинеров первой линии навстречу. В течение часа практически без потерь сбитые в плотный строй пикинеры (стрельцы остались под прикрытием рогаток) перебили где-то около тысячи бойцов противника, заставив последнего отступить, причем вражеская ретирада была похожа скорее на беспорядочное бегство.

Однако ванзеец оказался не так-то прост: кровопролитная и, казалось бы, бессмысленная атака достигла одной важной цели – лехи развернули орудия перед позициями фрязей, в центре войска. Фланги ожидаемо заняла конница, гусарию противник куда-то спрятал (видимо, вывел в резерв), за позициями наемников сосредоточилась пехота из числа мобилизованного крестьянского ополчения. И как только передовой отряд оттянулся к флангам – надо же, и это продумал! – артиллеристы лехов открыли огонь.

Первые ядра ударили перед строем моих пикинеров, некоторые взорвались даже среди плотно подогнанной массы людей, сея вокруг себя безжалостную и жуткую смерть. И теперь в панике дрогнуло уже мое войско – в бою-то оно, может, уже и побывало, а вот под артиллерийским обстрелом (и то слепым, не слишком массированным) лишь в ночь штурма Волчьих Врат.

Однако прежде, чем пушкари врагов увидели спины рогорских пикинеров, открыли огонь форты. Всего несколько дальнобойных осадных орудий, которые смогли освоить мои новоиспеченные артиллеристы, обрушили свою мощь на позицию артиллерии лехов. Правда, первый залп недотянул до них шагов аж пятьсот, и второй ударил неточно, но лехи засуетились, завертелись и перенацелились на форты, откуда их и обстреляли. Вскоре завязалась кровопролитная и ожесточенная артиллерийская дуэль. Противник обладал большим числом орудий, а на нашей стороне играло наличие добротного дерево-земляного – земля навалена на специально срубленные деревянные клети – укрепления, которое с первого ядра не разбить (со второго тоже). Так что в итоге «дуэль» затянулась на несколько часов, орудия замолкли, когда солнце перевалило уже зенит, а вся лицевая сторона укреплений была фактически сметена вражескими ядрами. Правда, и пушек у лехов поубавилось, поубавилось… Пехота между тем оттянулась в мертвую зону между фортами и фактически не несла потерь. Ну да, рогатки пушкари противника разметали в клочья, но это же мелочи по сравнению с людскими жизнями, верно?

Скомандовав бойцам первой пехотной линии занять разбитую часть укреплений, я принялся ждать следующего шага противника. Более всего я жаждал, чтобы лехи бросили в бой кавалерию, ведь тогда полевая артиллерия моих фортов вкупе с огнем стрельцов просто перемолола бы ее в кровавый фарш. Но ванзеец оказался все же умнее некоторых лехских полководцев и бросил в атаку не конницу, а пехоту. Фряжскую пехоту…

Остаток дня прошел в бесплодных попытках противника взять укрепления. Наемники трижды шли на штурм и трижды откатывались со значительными потерями, хотя и не втягивались в простреливаемое дефиле между фортами. По моему приказу полевые пушки практически не вели огонь (я решил создать у противника ложное впечатление малочисленности собственной артиллерии), ограничили стрельбу и стрельцы, хотя в самые напряженные моменты схваток именно их слитные залпы отбросили врага. Определенное преимущество моим воинам дало наличие остатков укрепления – часть стрельцов все время вели огонь сверху вниз и метали самодельные гранаты, будучи по шею скрыты земляным бруствером. Впрочем, в какой-то момент фряжские аркебузуры сосредоточили огонь только на них, сбив в итоге стрельцов со стен фортов.